— Ты сохранил корабль, но его остов целиком блокирует треть стартовых площадок, — пояснил олимпиец. — Госпожа Эшколь сообщила мне, что на их восстановление уйдет не меньше четырех дней, и даже с учетом того, что мы построили новые посадочные комплексы за чертой Калэны, эвакуировать удастся в лучшем случае треть пассажиров «Люкс ферем».

Магнус был потрясен.

— Значит, я спас космолет, но большинство людей с него все равно погибнут?

— К сожалению, да. Теперь у нас нет ни корабля, ни времени, чтобы вывезти жителей.

— Но до дестабилизации Моргенштерна еще несколько месяцев.

— Нет. Уже нет.

— Ты ошибся в расчетах?

По лицу Железного Владыки мелькнула тень раздражения.

— Отнюдь. Изменилось то, на чем они основывались.

— Как такое возможно?

— Я не знаю, посмотри сам.

Примарх Четвертого смел с экрана остов «Люкс ферем» и поднял на его место дрожащее гололит-изображение планеты. Бессчетные, подобные циклонам бури вращались над сферой, с пугающей быстротой и неистовством вырастая в размерах и численности. Двигались они непредсказуемо — каждый вихрь случайным образом изменял маршрут, объединялся с соседями или отделялся от них, превращаясь в свирепый локальный гипершторм.

— Это силовые линии магнитного поля Моргенштерна, — сказал Пертурабо, вращая модель.

Повелитель Сынов изучал калейдоскоп узоров над миром. Волнообразные грозовые фронты и магнитные возмущения чем-то напоминали ему течения глубокого, беспокойного океана. Привычная циркуляция энергии вокруг планеты была чудовищно нарушена, однонаправленные и устойчивые потоки стали изменчивыми и обрывистыми.

«Но все же…»

Подойдя ближе к командному столу, Магнус повернул лучистую сферу, улавливая каждое изменение в мощности магнабурь.

— Я нашел кое-что, — сказал Циклоп, стараясь удержать еще не оформившуюся мысль. — Нечто в глубине потоков, нечто неестественное.

Опасаясь насильно вытаскивать свою догадку на свет, примарх начал ее терпеливо выманивать, направив свой разум в четвертое Исчисление, область абстракций. Он ощутил, что закономерности роста штормов развиваются странным образом, как будто подчиняются некоему фрактальному уравнению, настолько сложному, что его почти невозможно определить.

— Они не случайны, — произнес Циклоп, когда ему наконец открылась эта потаенная красота. — Бури по динамике подобны мелодиям или глубоководным течениям, но то, что стало толчком к их развитию, лежит за пределами естественных интерференций. У этих штормов рукотворный источник.

— Рукотворный? — переспросил его брат. — Кто-то устроил катастрофу умышленно?

Повелитель Сынов кивнул; он все увереннее определял законы развития бурь, и все новые примеры укладывались в его схему.

Если магос Танкорикс разработает обратный алгоритм для математического решения уравнений этой циркуляции…

— Мы найдем источник, — заключил Пертурабо.

Ветер обрушивал каскады ливня на верхние площадки Шарей-Мавет, струи воды хлестали по корпусам двух «Грозовых птиц», темно-серой с железным отливом и ярко-багряной. В верхних слоях атмосферы скопились продукты горения, поэтому дождь был черным и слабокислотным. Участки корпусов с самым тонким слоем краски понемногу облезали.

— Моргенштерн как будто лишает их индивидуальности, — заметил Азек.

— Однако твоя броня в полном порядке, брат, — отозвался Фозис Т’Кар.

Сложив руки в пригоршню, воин наблюдал, как она заполняется темной, похожей на нефть водой.

Оглядев доспех, Ариман убедился в правоте собрата. Пышный багрянец не потускнел даже во мраке надвигающейся бури, озаряемом вспышками молний.

— Буду считать, что это добрый знак, — сказал он, пытаясь не искать скрытый смысл в таком необычном явлении.

— Так и есть. В последнее время ты стал слишком угрюмым, Азек. Мы ведь почти закончили с этим миром и скоро вернемся в Крестовый поход, к трудам во имя Императора!

Выпрямившись, Т’Кар вылил воду из горстей и потер латные перчатки друг о друга, словно умывая руки. Ариман поднял взгляд к небу, где сверкал сам воздух Моргенштерна.

Приближалась всемирная гроза, и небо пылало со всех сторон, как если бы некий далекий пожар медленно стягивался вокруг Калэны, подобно удавке. Азек понимал, что на самом деле все немного иначе, но метафора подходила идеально.

— Вот так планеты и должны встречать смерть, — заявил Фозис. — Сражаться до последнего, не покоряться уничтожению.

— Я уже насмотрелся на умирающие миры, — возразил Ариман. — Мы отправились в поход, чтобы спасать владения Императора, а не наблюдать за их гибелью.

— Не каждую планету удается спасти. Возможно даже, не каждая из них заслуживает спасения.

Азек резко развернулся к Т’Кару.

— О чем это ты?

Адепт Рапторы пожал плечами.

— У Моргенштерна слабые корни. Империуму не стоит опираться на миры с осыпающимися фундаментами.

— И кто же будет их отсеивать? — спросил Ариман. — Ты?

— Почему бы и нет? Разве мы не превосходим всех прочих там, где требуется умение мыслить? Или мы не предвидим будущее? Если не нам определять, какие планеты станут надежной основой для державы Императора, то кому же? Доверишься ли ты им?

Фозис кивнул в сторону Железных Воинов, великанов, на броне которых мелькали отблески молний. Азек хотел ответить, но вдруг ощутил во рту вкус крови и пепла, плавящегося стекла и стали. Вид непрерывной завесы бесконечного ливня заставил его вздрогнуть от почти неодолимого ужаса, вызванного дурным предчувствием.

Пока Пертурабо беседовал с технодесантниками, остальные его легионеры поднимались в «Грозовую птицу». Ариман не мог оторвать взгляд от Форрикса: утратив контроль над своим даром, он исцелил воина, спас его от верной гибели или саркофага дредноута. О жутких ранах Кидомора сейчас напоминала лишь легкая хромота, но Азек видел вокруг него темный ореол — «печать смерти», что пугала еще шаманов древности.

Видел ли ее кто-нибудь из Тысячи Сынов? Или она была просто отголоском видения о судьбе Форрикса, ставшего чудовищем?

Ариман отвернулся; облик Железного Воина вызвал у него приступ дурноты.

— Какие-то проблемы? — поинтересовался Т’Кар.

— Что?

— Ты взялся за оружие.

Опустив глаза, Азек убедился, что сжимает рукоять болтера, и осторожно снял палец со спускового крючка.

— Прости, брат. Со дня атаки на «Люкс ферем» моему провидческому дару в каждой тени что-то мерещится, — сказал он, решив превратить неосторожное обращение с оружием в шутку.

— Отлично, это твой инстинкт самосохранения заработал. В одной из теней может скрываться угроза.

Ариман кивнул — он и так понимал, что Форрикс представляет величайшую опасность, хотя еще не вполне сознавал почему, — и заставил себя отвернуться.

Технодесантники XV легиона трудились над «Грозовой птицей» Магнуса, готовя машину к полету во враждебной среде. Для защиты уязвимых компонентов от выжигания случайными ЭМИ-импульсами они монтировали на корпусе токоотводы, керамитовые изоляторы и абляционные панели.

— Мы готовы! — доложил Т’Кар, гордо вскинув голову и расправив плечи при виде примарха, который появился в люке десантного корабля. Повелитель Сынов кратко переговорил с технодесантниками, кивнул и жестом велел остальным заходить внутрь.

Двадцать пять легионеров колонной поднялись в машину и быстро заняли отведенные им места вдоль стенок дополнительно бронированного фюзеляжа. Ариман и Фозис забирались последними и еще стояли на аппарели, когда к Циклопу подошел Железный Владыка.

— Доброй охоты, Магнус. Желаю тебе найти пропавших сыновей целыми и невредимыми.

— А тебе желаю отыскать источник страданий Моргенштерна, брат, — кивнул Алый Король.

— Найду, — в скрипучем голосе Пертурабо прозвучала такая уверенность, что Азек мгновенно поверил ему. — И уничтожу его.

— Но даже так ты не спасешь планету.

— Знаю, — олимпиец подал руку Циклопу. — Это будет акт возмездия, ничего более, но мне вполне хватит.